Коллапс

Основна гілка Херсонського форуму. Обговорення проблем та перспектив розвитку міста Херсон. У розмовах можуть брати участь користувачі сайту, які мають можливість обговорювати важливі питання, ділитися думками та ідеями щодо поліпшення якості життя у місті
Аватар користувача
Tatyana
VIP користувач
VIP користувач
Повідомлень: 500
З нами з: 08 липня 2006, 16:57
Звідки: Россия, Екатеринбург

Коллапс

Повідомлення Tatyana »

Исключительный интерес в США вызвала у читателей новая монография Джареда Даймонда, профессора Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Эта книга называется "Коллапс", а ее подзаголовок — "Как различные общества выбирают путь либо к краху, либо к успеху". Это детальный анализ и древних, и совсем недавних катастроф, настигших людей, которые бездумно эксплуатировали природные ресурсы и не умели или просто не желали прислушаться к тревожным сигналам. "Коллапс" месяца три возглавлял список бестселлеров в своем литературном разряде, хотя этот трактат объемом в 600 страниц отнюдь не развлекаловка.

Джаред Даймонд представитель почти вымершей породы энциклопедистов. Сейчас он работает на стыке физической географии, биогеографии, истории, археологии, экономики и экологии, прежде занимался биохимией, физиологией, орнитологией. Помимо "Коллапса", он опубликовал еще три научно-популярные книги, имевшие огромный успех. Одна из них, "Пушки, микробы и сталь" (1998) получила самую престижную американскую журналистскую награду, премию Пультцера.

В своей новой монографии Даймонд пишет о популяционных коллапсах, основой которых было разрушение среды обитания. Причины — в неблагоприятных природных переменах (скажем, ухудшение климата), появлении внешних врагов, изменении структуры сложившихся торговых обменов: любой из этих трех факторов жмет или не жмет на кнопку запуска коллапса. Однако самым важным Дайманд считает реакцию общества на экологические изменения.

Теория суха, поэтому лучше перейдем к наглядным примерам. Их в книге Даймонда немало, но я остановлюсь всего на трех.

Остров поваленных статуй.
Конечно, это Рапа-Нуи, он же остров Пасхи, самый восточный из островов Полинезии. Открывший его как раз на Пасху 1722 года голландец Якоб Роггевен в своем путевом журнале описал огромные каменные статуи, повернутые спиной к океану и отметил, что их происхождение объяснить никак нельзя. Каким образом немногочисленные обитатели крошечного островка со скудной растительностью смогли вырубить из вулканического туфа сотни длинноухих истуканов высотой с двух-трехэтажный дом, доставить их без какого-либо тяглового скота в различные точки побережья и поднять на мощные каменные платформы-аху? На острове росли кустарники и небольшие деревца, но совсем не было высокоствольных деревьев, без которых невозможно изготовить ни рычагов, ни катков, ни крепких канатов. Так и возникла пресловутая "загадка статуй острова Пасхи", которую пытались объяснить даже с помощью гипотезы о визите инопланетян.

Теперь ученые установили, что в прошлом остров покрывали обширные леса с множеством самых высоких в мире пальм, элекокарпусов, знаменитых прочной древесиной. Была там и триумфетта трехлопастная, из коры которой полинезийцы издавна изготавливают отличные веревки. Островитян было тогда более пятнадцати тысяч, так что рабочей силы тоже хватало. Статуи высекали в каменоломнях и перетаскивали на деревянных полозьях, под которые подкладывали деревянные шпалы, а потом поднимали с помощью деревянных рычагов. Эта технология была вполне доступна самим полинезийцам без всяких межзвездных скитальцев. Но куда делись и люди, и леса?

Остров Пасхи был заселен относительно недавно, в девятисотые годы нашей эры, потомками обитателей архипелага Бисмарка у Новой Гвинеи. Рапа-Нуи настолько удален от прочих островов Полинезии, что его население вплоть до первых визитов европейцев пребывало в полной изоляции. Дюжине кланов принадлежал определенный участок побережья; на каждом участке — от одной до пяти крупных платформ-аху, вес которых достигал нескольких тысяч тонн (таких платформ всего двадцать пять), десятки средних и мелких, у подножий которых островитяне хоронили пепел сожженных усопших. Специалисты полагают, что строительство аху и возведение статуй началось тысячу лет назад, достигло наибольшей интенсивности в 1200-1500 годах и закончилось около 1600 года. Примерно тогда или чуть позже численность островитян стала стремительно сокращаться и ко времени прибытия эскадры Роггевена вряд ли превышала пару тысяч. Депопуляция сопровождалась разрушением сложившихся общественных устоев, межклановыми войнами и возникновением каннибализма. Причины понятны. Островитяне столетиями нещадно тратили древесину на транспортировку статуй, строительство жилищ и каноэ, отопление и кремацию покойников — и, в конце концов, свели все великолепные леса. Ранние поселенцы Рапа-Нуи ели моллюсков, рыбу, морских черепах, однако чтобы добыть их, нужно было выходить в океан. Для этого потребны большие лодки, и, соответственно, качественная древесина. Меньше леса — меньше каноэ — меньше белковой океанской пищи. Постепенно исчезли и источники витаминов — орехи и фрукты. На острове некогда гнездовалось огромное количество птиц, но и их не стало — съели люди и расплодившиеся крысы. Аборигены умели выращивать сладкий картофель, ямс, таро, сахарный тростник и бананы. Но началась эрозия почвы — без защиты деревьев ветер и дождь уносили ее наиболее плодородные верхние слои. Все больше не хватало пресной воды, частично заменивший ее сладкий тростниковый сок принес кариес и диабет. Зимой ночи на Пасхе холодные, на отопление осталась только трава и отходы тростника — эпидемии простудных заболеваний сильнее всего косили стариков и детей. Переселились из домов в пещеры, которые проще обогреть. Результат — физическое вырождение. Знаменитый мореплаватель Джеймс Кук в 1774 году нашел островитян "мелкими, тощими, робкими и несчастными". Люди потеряли веру в жрецов и вождей, началась полоса межклановых войн, подогретых острой конкуренцией за землю и пищу.

Ни войн, ни кризиса внешней торговли тут быть не могло: изолированным островитянам не с кем было воевать или торговать. Резких климатических перемен тоже вроде бы не было. Остаются всего два фактора: экологический, прежде всего сведение лесов и уничтожение птиц, и неспособность правящей верхушки отказаться от возведения аху и статуй. Напротив, островные кланы продолжали соперничать в установке гигантских статуй. А позже, когда рухнул прежний общественный порядок, кланы-противники начали беспощадно валить и обезглавливать чужих идолов. Лет через 60 после визита Кука на острове не осталось ни единого стоящего идола. Гордые статуи, которые сейчас демонстрируют туристам, были заново воздвигнуты лишь в двадцатом веке.

Пирамиды в джунглях.
В районах Мексики, Белиза, Гондураса и Гватемалы когда-то расцвела, а потом погибла цивилизация майя. Майянская культура достигла наивысшего расцвета в восьмом веке, в конце так называемого Классического периода. В те времена на Юкатане и вблизи от него обитало не меньше пяти миллионов человек, а возможно, в три-четыре раза больше. К приходу испанцев их осталось менее пятисот тысяч.
По мнению Даймонда, крушение майянской цивилизации было обусловлено совокупным действием четырех факторов коллапса. Древние майя, как и жители Рапа-Нуи, загубили леса и истощили почву. Не повезло им и с климатом — на полуострове нередко случались засухи. Майянские касики нередко и крайне жестоко воевали между собой. Наконец, индейцы майя, как и островитяне Рапа-Нуи, не смогли вовремя изменить стратегию поведения перед надвигающейся катастрофой. И только кризиса внешней торговли тут не было: майя серьезно нуждались лишь в импорте обсидиана, вулканического стекла, из которого изготовляли инструменты и оружие, однако обсидиан поступал на Юкатан без каких-либо перебоев.

Майя умели многое: следили за движением небесных светил и создали уникальный календарь, строили города и величественные храмы, украшенные великолепными фресками. Но их агрикультура по сравнению с остальными великими цивилизация¬ми Мезоамерики и Южной Америки была крайне примитивной. У них не было ни тяглового, ни мясного скота, а из домашних животных — лишь собаки, индейки, утки и пчелы. Крестьяне — абсолютное большинство населения — питались в основном кукурузой, довольно бедным источником питательных веществ. По мере роста населения площадь посевов приходилось расширять за счет новых террас на горных склонах и сведенных лесов. Почвы истощались и выветривались, падали урожаи, нарастал продовольственный кризис. На сто лет меж 810 и 910 годами пришлось двадцать засупшивых сезонов, в том числе катастрофическая засуха 900 года — они опустошили и водные запасы майя. Вера во всемогущество жрецов-монархов была подорвана. Многочисленные царьки, всегда воинственные, стали еще отчаянней пытаться решить свои проблемы за счет соседа, истощая хозяйство. И в то же время они продолжали изощряться в строительстве величественных храмов и дворцов, надеясь заслужить этим милость богов и отвратить надвигающиеся несчастья. Конец известен: коллапс с экологической основой в чистом виде.
Можно ли было предотвратить такой печальный исход? В принципе, да — и тому есть пример. Около шестисот лет назад повелители империи инков сумели разглядеть опасность, связанную с исчезновением лесных массивов. По их приказу индейцы сократили порубки в Андах и приступили к укреплению горных склонов и посадке молодых лесов. Это помогло затормозить эрозию почвы, остановить сокращение продуктивности крестьянских хозяйств и отодвинуть угрозу продовольственного кризиса. Хотя в середине XVI века империя инков прекратила свое существование, это произошло отнюдь не из-за экологически обусловленного коллапса. Самую продвинутую и многочисленную цивилизацию индейцев погубили и собственные внутренние конфликты, и испанские конкистадоры, перед которыми многотысячные индейские армии оказались практически безоружными.

Почему же индейцы майя вовремя не озаботились спасением своей природы? Среди прочих причин и такая: империя инков была централизованным государством, подчиненным власти абсолютного монарха. У майя земля была поделена меж небольшими государствами-городами, которые постоянно воевали друг с другом и единая, говоря современным языком, природоохранная политика была заведомо невозможна. Так и получилось, что цивилизация майя погубила себя своими собственными руками задолго до появления первых европейских колонизаторов.

Положительный пример - Исландия.
Из интервью Джареда Даймонда профессора географии Калифорнийского университета (Лос-Анджелес), члена правления Всемирного фонда дикой природы, автора книги "Коллапс" газете "Frankfurter Allgemeine Zeitung":

— Ваша книга "Коллапс" вызвала большой интерес в США. Почему американцы вдруг задумались об упадке цивилизаций и даже встревожились судьбой собственного общества?

Даймонд: Прежде всего, неким рубежом стало нападение на Всемирный торговый центр. Однако дело не только в террористах. Нас беспокоят сейчас и изменения климата. Наш президент и президент Австралии — единственные, кто не верят в то, что климат меняется. Только эти двое. Это вызывает тревогу.

— Ваша книга написана в духе классической историографии. Она представляет собой собрание примеров. Вы рассказываете об удачах и неудачах, об успехах и поражениях. Если бы надо было выбрать какой8то один пример, на чем бы вы остановились?

Даймонд: Публике всегда нравился пример острова Пасхи, поскольку он очень убедителен и метафоричен. Жителям острова некуда было бежать от надвигавшейся на них катастрофы. Мы находимся на космическом корабле под названием "Земля", и у нас тоже нет в запасе планеты, на которой мы могли бы укрыться. Другой пример — викинги в Гренландии. Тут уж речь идет не о каких-то полинезийцах, живших на краю света, не о "примитивных темнокожих дикарях". Викинги занимались в некотором роде тем же, чем и мы: развивали животноводство — разводили стада овец и коз, строили громадный собор, покупали предметы роскоши.

— А можете назвать положительный пример?

Даймонд: Исландия. Эта страна настолько блестяще решила свои катастрофические проблемы, что сейчас, быть может, является самой богатой страной Европы после Люксембурга или Нидерландов.

— Что же произошло?

Даймонд: Исландцы осознали, какой вред приносят окружающей среде: вырубают леса и вызывают эрозию почвы. В Исландии почва вулканического происхождения, она содержит фосфор, который сносит ветром. Если вырубить лес, ветер может унести весь верхний слой почвы. Уже в первые сто лет после заселения Исландии норвежцами ветер и дожди смыли и унесли до половины всей почвы в стране. Исландцы начали бороться с этой проблемой еще тогда, в средние века. В частности, они сократили поголовье овец, пасшееся на лугах.

— Некоторые говорят, что изменения климата не связаны с промышленным выбросом в атмосферу парниковых газов. Что бы вы ответили этим людям?

Даймонд: Я бы сказал им две вещи. Климат сегодня меняется значительно быстрее, чем прежде. Но зато мы научились справляться с катастрофами. Конечно, мы не можем, например, предотвратить землетрясение, но нам по силам исправить то, что сотворили мы сами — скажем, прекратить разогрев атмосферы.

Закрывать глаза на подобные факты может лишь человек, не имеющий детей или не желающий нести никакой ответственности.

— Теперь на экологию планеты влияет и Китай. К каким последствиям это может привести?

Даймонд: Тут есть свои хорошие и плохие стороны. В определенном отношении Китай проводит очень умную и смелую политику, в том числе экологическую. В стране долгое время вырубались леса. Это привело к эрозии почвы и многочисленным оползням. В конце концов, четверти всего населения Китая, — а это 250 миллионов человек, — стали угрожать наводнения. И тогда власти Китая запретили вырубку лесов (и стали закупать древесину в Сибири, где сейчас на обширной территории хищнически вырубаются леса. — Прим. ред.). Это не значит, что Китай теперь не нуждается ни в древесине, ни в бумаге. Страна решает проблему, импортируя лес из Африки, Южной Америки, Австралии. Но ведь Австралия очень бедна лесом, хотя и экспортирует его в Китай и Японию — страну, где свой лес тщательно охраняется. Япония ввозит древесину из Австралии, словно из собственной колонии.

— Насколько актуальны сейчас экологические проблемы?

Даймонд: У нас просто не остается времени. Теперь может погибнуть не какой-нибудь остров Пасхи, а вся цивилизация. Ее могут смести, например, потоки беженцев. Мы привыкли считать, что страны третьего мира находятся где-то далеко. Но что случится, например, если в Нигерии вспыхнет ожесточенная гражданская война? Начнется массовый исход населения. А ведь в Нигерии живет 130 миллионов человек! Выдержит ли Европа такой наплыв беженцев? А что произойдет в случае подобной катастрофы в Индонезии (более 200 миллионов человек) или на Филиппинах, где проживает 80 миллионов человек?

Катастрофа за Полярным кругом
История норвежской колонизации Гренландии — наиболее таинственная и трагичная. В 986 году на остров высадилось несколько сотен исландских викингов норвежского происхождения, которых привел Эйрик Рыжий. Викинги основали на побережье
две колонии — Восточное и Западное поселения (Эстербюгген и Вестербюгген).
Они продержались около пятисот лет. В благополучном ХIII столетии там было две с половиной сотни крестьянских дворов, не менее пяти тысяч жителей (тысяча — в Западном поселении, четыре — в Восточном). В середине ХIV века западная колония оказалась полностью заброшена, чуть позже опустел и Эстербюгген.

Многие считают, что норвежских поселенцев погубила исключительно погода. В 800-1300 годах климат на севере Атлантики был весьма мягким: так называемый Средневековый теплый период. Потом до начала XIX века длился Малый ледниковый период. Викинги держали коров, овец и коз, которым в плохие годы не всегда хватало корма. Охотиться, промышляя на северного оленя-карибу и морского зверя, нелегко, когда фиорд покрывается ледяным щитом. Но похолодание наступило не мгновенно, жестокие зимы чередовались с умеренны¬ми, поселенцы вроде бы могли и приспособиться.

Одна из причин, по которой это у них не вышло, если и не важнейшая, то наиболее неожиданная: радиоуглеродный анализ показал, что гренландские викинги, в отличие от своих исландских и европейских собратьев, не прикасались к рыбе. Скорее всего, это какое-то старое табу, наложенное во времена первопоселенцев, которые отравились несвежей рыбой. Викинги лишили себя постоянно доступного богатейшего источника продовольствия, который смог бы выручить их в тяжкое время.

Но это лишь одно из проявлений исключительной консервативности поселенцев, их вражды к нововведениям и верности патриархальным устоям. Общество гренландских викингов к тому же отличалось сильной ксенофобией. Пришельцы из Европы отказывались от любых контактов с эскимосами (они же инуиты), коренными обитателями Арктики, которые были искусными морскими охотниками. Викинги могли бы многому у них научиться, но никогда к этому не стремились, ощущая себя только и исключительно европейцами.

Они ревностно строили и украшали церкви, самые знатные питали слабость к европейской роскоши. У викингов было не так уж много товаров для экспорта — гагачий пух, моржовая кость и шкуры, бивень нарвала, плотное непромокаемое сукно, белые медведи (и живые, и чучела), а также знаменитые гренладские кречеты,ловчие птицы, которые стоили бешеных денег и в Европе, и на арабском Востоке. А закупали они золотые украшения, церковные колокола, бронзовые подсвечники, вина, шелка. Ввозили также изделия из железа, строевой и корабельный лес и зерно, но в мизерных количествах. Гренландская элита не отказалась от своих разорительных привычек и с началом Малого ледникового периода.

Но главное — экологический кризис. Викинги вырубали леса для пастбищ, для строительства и обогрева жилищ, выплавляли на древесном угле "болотное железо" (низкокачественное, но выбора у них не было). Северная растительность очень хрупкая, медленно восстанавливается, и вскоре березы и ивы начали сходить на нет. Потом начали вырождаться и луга — скот выел и вытоптал траву. Плодородный слой почвы истончился и обнажил лежащий под ним песок, который смывало дождем и уносило ветром. Со временем почвенный слой вблизи поселений практически исчез, однако их жители так ничего и сделали, чтобы предотвратить эти разрушения.
Возможно, все было бы не столь страшно, если бы викинги просто съели домашний скот и перешли на рыбную диету, но такое им в голову придти не могло. К тому же местные богачи получали неплохой доход от вывоза шерсти и не хотели с этими деньгами расставаться. Поселенцы извели на топливо и строительство даже торф. В результате — страшная эрозия почвы вкупе с огромным дефицитом топлива и строительных материалов.

Тут появился и внешний враг — инуиты. 800 лет назад эти племена проникли из Канады в северо-западную Гренландию и начали медленно перемещаться в южную часть острова. К 1300 годам они появились у Западного поселения, еще через сто лет у Восточного. Викинги презрительно называли эскимосов скрелингами, что-то среднее между негодяями и ничтожествами. Но к началу ХIV века у них уже почти не осталось ни стальных мечей, ни металлических доспехов для обороны. Эскимосы убивали их и уводили в рабство их детей и жен.

Все холодало: в начале ХV века льды перекрыли морское сообщение с Норвегией, единственным торговым партнером Гренландии. Последний норвежский корабль посетил остров в 1406 году, а потом 170 лет туда не ступала нога европейца. Когда туда прибыл первый после перерыва корабль, Вестербюгген был давно мертв, но Эстербюгген еще боролся за жизнь. Но и ресурсы Восточного поселения истощались. Жители болели и умирали, в живых не осталось ни одного священника, некому было утешить и обод¬рить людей и удержать их от неразумных действий. Даймонд полагает, что в одну из особенно жестоких зим изголодавшиеся крестьяне с мелких хуторов силой захватили самые богатые усадьбы Восточного поселения. К весне они уничтожили последний скот и все другие запасы, после чего один за другим вымерли от голода и холода.

Гибель норвежских колоний была обусловлена одновременно всеми пятью факторами коллапса. Но исход мог оказаться не столь фатальным — ведь исландские викинги выжили в похожих, пусть и не в столь суровых условиях...

Что же дальше?
Современное человечество продолжает растрачивать природные ресурсы, теперь в глобальных масштабах. Если, например, не предпринимать срочных мер по спасению влажного тропического леса, через четверть века джунгли сохранятся исключительно в заповедниках и, если очень повезет, в бассейнах Амазонки и реки Конго. Уже в нынешнем столетии катастрофически сократятся запасы нефти и газа, исчезнет множество видов наземных и морских животных и растений, в частности практически не останется рыбных ресурсов для промышленного лова.

Но Джаред Даймонд называет себя осторожным оптимистом. "Наша эпоха, — пишет он, — обладает несомненным преимуществом перед всеми предшествующими — мы уже достаточно хорошо понимаем свои проблемы и располагаем технологиями, которые в принципе позволяют их решить". Однако, прежде всего, необходимо принять как свершившийся факт, что в не слишком отдаленной перспективе в промышленно развитых странах, не говоря уже о странах третьего мира, станет невозможным поддерживать прежний уровень жизненных стандартов. Достанет ли у человечества мудрости, предусмотрительности, веры в свои силы и решительности, чтобы предотвратить всеобщий глобальный кол¬лапс? Это покажет будущее — и довольно близкое.
http://www.inauka.ru/analysis/article71393.html

Ты из праха меня изваял, я при чем?
Ты наполнил вином мой фиал, я при чем?
Все дурное, все доброе, что совершаю,
Ты ведь сам, наш Творец, начертал — я при чем?
(О.Х.)

Повернутись до “Наше місто – Херсон”

Хто зараз онлайн

Зараз переглядають цей форум: Common Crawl Foundation [бот] і 0 гостей